Не видим мы в фильме и никакого соработничества Моисея и его брата Аарона в передаче фараону повелений Божиих. Собственно говоря, диалог Моисея и фараона происходит всего один раз, из которого становится видно, что Моисей совсем не хочет исполнять повеления Божии и казни Египта, которые, как создается впечатление, творятся без всякого участия Моисея, бессмысленно кровожадно и как будто бы сами по себе. При этом сами казни египетские в понятии пророка Моисея предстают чем-то нравственно не оправданным и чрезмерным по своей жестокости, хотя из Писания нам известно, что перед каждой казнью Господь давал пророку откровение и раскрывал их замысел, который Моисей и Аарон должны были доводить до ожесточенного фараона.
Отсутствует в картине и факт непосредственного водительства народа Израиля Самим Богом в образе облачного столпа днем и огненного — ночью. Создается впечатление, что Моисей сам не знает, как и куда вести свой народ, и полагается только на свои топографические знания.
Если же подытожить все вышесказанное, то скажу, что фильм представляет собой некое очищенное от всего сакрального гуманистическое видение библейской истории о Моисее, далекое от того образа пророка, которое нам известно из Священного Писания. Ярким символом в этом, кстати, является то, что Моисей ведет Израиль не с пророческим посохом в руке, а с египетским мечом воина как олицетворением земной, а не Божественной силы.
В добавление я предлагаю читателям познакомиться с картиной «10 заповедей» режиссера Сесила Б. Демилля, о которой я говорил выше, чтобы провести опыт по наблюдению изменений видения Библии западными сценаристами за 60 лет, исходя из которого будет нетрудно убедиться в неком смещении от Бого- к человекоцентричной трактовке священной истории современными кинотворцами.
Путь человека веры
И все-таки хотелось бы от критики перейти к тому, что древние апологеты Церкви называли поиском крупиц истины среди культурного и философского слоя современности. И вот такими найденными мной смысловыми крупицами фильма «Исход. Цари и боги» мне хотелось бы поделиться с читателем. Прежде всего, несмотря на свою вольность в прочтении Священного Писания, Риддли Скотт вольно или невольно в истории Моисея показал историю пути любого верующего человека, лежащего через научение смирению и доверию Богу.
В начале фильма мы видим, что Моисей — сонаследник фараона, великолепно образованный и тонкий политик и отважный военачальник, то есть воплощает в себе весь тот блеск и достижения, который может представить себе человек, живущий земными интересами и устремлениями. Но вот от старца Навина — отца будущего вождя Израиля Иисуса Навина — он узнает, что он еврей и, более того, он тот самый, кого ожидает еврейский народ — великий пророк, призванный спасти его от плена египетского. И с этого момента, что называется, у Моисея начинается совершенно другая жизнь, абсолютно отличная от той, которую он знал прежде. Сначала он изгоняется из дворца фараона и лишается всех земных почестей. Вынужденный скитаться Моисей находит приют в доме священника и вождя мадиамского пустынного племени Иофора, женится на его дочери — Сепфоре и сам становится пастухом.
Сюжетная канва фильма показывает нам, как между Моисеем и Сепфорой происходит интересный разговор, в котором будущий пророк говорит о своем неверии в Бога, принципиальной ненужности Его в жизни человека. И вот после этого разговора Моисей впервые встречает Господа тем самым образом, о котором мы говорили выше.
Но именно отсюда, от этого эпизода начинается путь Моисея как путь пророка. И вот, получив задание Бога освободить Израиль, Моисей, на время оставленный Им, начинает это делать своими человеческими усилиями. Начав партизанскую борьбу, пророк убеждается, что руками человеческими мощь Египта не сломить, и вот тогда пред ним снова предстает Бог и спрашивает: «Ну что? У тебя ничего не получилось? Тогда стой и наблюдай». И с этого момента Моисей становится наблюдателем казней египетских, которые творит уже Сам Бог. Это еще один этап духовного становления Моисея, в котором он убеждается в способности вершить дело Божие только силой Божией, а не человеческой самоуверенностью.
И вот в этом уничижении, в этом познании своей слабости Моисей обретает себя как пророка Божиего. Между ним и Богом постоянно идет диалог, пожалуй, что и дерзкий, как об этом говорилось выше, но живой и наполненный поисками смысла. И в этих сомнениях и падениях Моисея выковывается пророк, слуга Божий. Причем мы видим, что в течение всего диалога Бога и Моисея Господь постоянно подчеркивает необходимость пророка свободно избрать предложенный ему путь. Особенно отчетливо это видно в последнем эпизоде фильма, когда Моисей пишет Заповеди Декалога на скрижалях. Бог тогда говорит Моисею: «Ты можешь отложить резец и ничего не писать». Но пророк молча продолжает свою работу, верша совместно с Богом историю спасения Израиля и всего человечества. И вот здесь, как мне кажется и как это ни странно, в большей степени отражено именно православное, а не западно-христианское видение спасения человека, заключающееся в совместном делании Бога и человека, без какого бы то ни было насилия над свободной волей Своего творения.
Фильм как миссионерский посыл
Я не назову фильм «Исход. Цари и боги» христианским в полном смысле этого слова. Но людям ищущим, склонным к критическому взгляду на мир он, возможно, будет интересен и сможет настроить на определенные, приводящие к понятию о Боге рассуждения. Главное при этом — уметь отличать истинное от ложного.
Денис Михалев
Источник: газета «СПАС», №2 (131) февраль 2015 г.
Идет загрузка ...
